Досужие размышления о птице Свободы

Андрей Витязев, 10 августа 2001

Полуденная жара вопреки ожиданиям состоялась с опозданием в часа полтора: где-то в половине второго. Великий брухо Егор решил погостить у меня в Киеве еще недельку-другую. Что мне, в свою очредь, было очень кстати: все ученики поразъехались по городам и весям и ожидать их раньше, чем к концу августа было бесполезно, а коротать отпуск с компьютером, холодным пивом и походами по местам силы было как-то неврадость. Так что я поспешил заверить Егорку, что своим пребыванием он меня ну совсем не обременит.

День обещали достаточно жаркий. Не обнаружив поутру на небе даже облачка размером с салфетку, мы ринулись на речку. Должен справедливости ради заметить, что вопреки распространенному среди обывателей мнению, Днепр -- вполне чистая речка, просто надо знать места вода почище.

Мы вернулись до начала полуденного зноя и с чувством небольшой радостной усталости аккупировали кухню. Я начал усиленно шарить по сусекам в поисках припасов.

-- Знаешь, Андрюш, со мной этой весной такая радость приключилась: иду я по улочке. Ну знаеш же наш родной Мухосранск (так Егор называл родимый городишко) -- дома не выше пяти этажей, половина из которых -- бабушкины избушки; заборы по пояс, ветхие, и на улицу ветви из сада свисают. Красота вобщем. Так вот, иду я в полной глубокой задумчивости...

-- Ты?.. В задумчивости?! Ты меня пугаешь!

-- И на брухо бывает проруха, -- пожал плечами Егорка. --Ну, небезупречен, признаю. Иду я и увлеченно размышляю о чем-то насущном. Вдруг прямо передо мной образовывается молодая вишня, вся в цвету. Ну, ясно дело, внутренний диалог как рукой Нагваля сняло - стою, любуюсь. Аромат от нее исходит... Я наклонился и нюхаю. Самозабвенно так, с душой. Кайфую. А потом вдруг краем глаза замечаю -- она меня тоже нюхает!

Я покатился со смеху и чуть не выронил банку с какой-то травой.

-- Во-во, -- довольно крякнул Егорка. -- Вот и мне ржи беспрерывной минут на десять хватило.

Собрав себя по частям и все еще всхлипывая, я извлек из дебрей шкафчика жестяную банку и, скорчив многозначительную мудрую мину, потряс ее. Содержимое отозвалось шуршанием. Крышка была снята и из-под нее вырвался острый запах.

-- Как ты думаешь, она очень ядовитая? -- осведомился Егор.

-- Полагаю, да.

С этими словами я засыпал две щедрые ложки в пузатый заварник и наполнил его кипятком. Кстати, если кто еще не знает, то от жары лучше всего помагает горячий чай. Особенно, если его пить из плошек. Ну, а если еще и с абрикосовым вареньем...

Появившиеся на столе плошки с дымящимся напитком мгновенно самым непонятным мне образом наполнили кухню вкусным домашним уютом. Поблагодарив друг друга, мы с явным удовольствием обняли свои плошки. Пить еще было рано: никогда не пейте чай сразу, надо обязательно подержать чашку в руках минут пять-шесть. Сделав первый глоток, Егор улыбнулся в плошку.

-- Знаешь, по-моему когда Ленка нас называла кухонными магами, права была девушка на все 100.

По глазам собеседника я увидел, что он уже оседлал какой-то поток и сейчас можно ожидать сеанс прямой связи. За неделю я успел убедиться, что с потоками он умеет обращаться куда лучше чем я: ему практически ничего не стоило находится в двухканальном восприятии -- он спокойно резать хлеб и отвечать на мои вопросы, извелекая ответы напрямую с "того света". И при этом делать все это осознанно.

-- И что нам поведает армянское радио? -- поинтересовался я.

-- Да так, тут про свободу рассказывают. Интересно.

-- Птица Свободы парит на двух крыльях -- сталкинге и сновидении. Так что ли?

-- Так то оно, бесспорно, так. Но крыла два. Птица с одним крылом не полетит никогда. И воин ушедший в сновидение с головой -- мертвый воин, ему не стать свободным, его засосал водоворот сновидных миров и он до конца дней будет забавлятся, меняя картинки. Воин, всецело отдавшийся сталкингу, остался в рамках мира, в котором он был всегда и поэтому не сможет найти из него выхода...

Егор говорил довольно долго и глубоко, но запомнить я это не смог. Хотя суть при кратком изложении полностью сохранена. Закончив говорить, Егор вышел из потока и одарил меня улыбкой шамана: чуть усталой, чуть бодрой, чуть счастливой, чуть понимающей, чуть смеющейся, и от этого чуть хитрой. Он повертел в руках свою плошку и долил в нее горячей воды.

-- Круто, -- улыбнулся я. -- Кстати, а ведь у птицы Свободы еще и хвост есть.

Егор звонко булькнул в плошку и облился чаем. Его тело заходилось от смеха. Он на память на сколько мог аккуратно плюхнул плошку на стол и принялся хохотать.

-- Зря ты, -- в шутку надулся я, когда Егорку немного попустило. -- Я ведь серьезно.

-- А ведь кайфовая метафора! -- глаза заслуженного брухо Икстлана засветились.

-- Какая к Орлу метафора? Я на полном серьезе: ну скажи мне на милость куда ты без хвоста прилетишь?

-- В жопу, -- подтвердил Егорка. -- Ноги, крылья... Главное -- хвост!

И на плите засвистел чайник. Кофеварки у меня нет.