Страх: истоки, природа, следствия. (досужие кухонные размышления в глубоко измененном состоянии сознания)

Андрей Витязев, 3 августа 2001

За окном начало смеркаться. Часы намекали на начало одиннадцатого. Летом вообще Орел весть когда смеркается. Тени заметно удлиннились, а потом и вообще стерлись. Напротив меня за столом сидел Егорка.

-- Хороший человек, -- подумалось мне. -- Столько не виделись -- ан нет, не забыл ни меня, ни телефон, ни адрес...

Егор лениво, с минимумом усилий и движений отмахнулся. Телепат несчастный!

После очередного тоста на кухне воцарилось молчание. Но не пустое, когда хочется его чем-то заткнуть -- хоть политикой, хоть спортом, хоть общими знакомыми или еще Орел знает чем -- нет, то молчание, которое полнее всяких слов будет.

Сознание потихоньку поплыло. Я вобщем-то и не возражал: судя по всему Егорка был уже там и оставить в одиночестве гостя мне не грозило. Так я и поплыл. Я скользил, а мимо скользили мысли, миры, ощущения, жизни. И войти в любую из них было проще простого -- не сложнее, чем войти в открытую дверь. Я не раз попадал в это состояние и научился довольно неплохо в нем ориентироваться. Но сейчас это делать было откровенно лень. Вот я и погрузился в этот, чем-то понравившийся поток. Поток рассказывал о страхе.

Страх -- это чувство опастности. Не более того. Такова его природа: где тело чувствует опастность -- там оно и боится. Однако это отнюдь не значит, что его нельзя обмануть. Очень даже можно, чем мы частенько и занимаемся.

Очень часто пугает неизвестность, когда мы сталкиваемся с чем-то в первый раз. Стоит лишь вспомнить пару-тройку фильмов про визит инопланетян на Землю: припомните, кто их всегда встречает? Дети с цветами? Да ни в жизнь! Танки их встречают!

Так боится новичок, одевая кимоно и впервые выходя на татами. Дальше-проще -- на второй раз он уже ощущает себя свободнее, а через десяток-дюжину поединков страх перед боем исчезает. Такое "привыкание" объясняется так: кроме "реальной" опасности в ее образе существует доля "головной, вымышленной, допридуманной". И вначале тело реагирует на образ таким, каким его выдает голова. С получением опыта вторая часть образа начинает потихонечку разваливаться, уменьшаться. Зачастую значимость всего образа после облетания шелухи уменьшается многократно.

Страх всегда требует убрать источник опастности. Делаем мы это двумя способами: либо удаляемся сами, либо удаляем источник. И в первом случае мы просто убегаем. В прямом и/или переносном смысле. В последнем же случае человек излучает неоправданную агрессию, "заглушающую здравый смысл". В таком состоянии человек способен сделать буквально все что угодно. И уж точно он способен уничтожить ненавистный источник ужаса. Или самого себя.

Суть метода борьбы со страхом дона Хуана проста: не бежать от страха, а смотреть на него/в него, лишить его шелухи. Конечно же, лишение шелухи несущегося на тебя грузовика не испаряет его в воздухе и даже не останавливает, но дает возможность не остолбенеть от ужаса и отпрыгнуть в сторону...

Я отпустил поток и начал потихоньку всплывать. Открыв глаза и наведя фокус я обнаружил дружелюбную протрезвевшую егоркину физиономию.

-- Вот дерьмо! -- вырвалось у меня. Егор вопросительно посмотрел мне в глаза. -- Да тут такой трип содержательный состоялся, суть я запомнил, а вот слова тамошние, складные -- как и небыло!

-- Бывает, -- утвердительно махнул чайником Егорка, разливая чай в плошки. -- От водки, на мелиссе настояной, всегда так бывает: забредешь в задницу небывалой красоты, а красоту вынести -- фиг! Порой до слез абыдно! Ну да ты не отчаивайся -- я вот тут пряников привез...