Безупречность по-одесски или не-делание свободы
Андрей Витязев
В коридоре в засаленном рыжем халате показался Аарон Моисеевич. Его старые сбитые тапочки уже давно проснулись и теперь с любопытством окунулись в мир звуков. Нам, жильцам этой коммуналки, всегда кажется, что звуки в этой квартире всегда одинаковые. Вот Беня, он живет здесь, в комнате напротив кухни, мне сам рассказывал, что он, когда просыпается, определяет, где он: у себя в постели, в сновидении или у Юдифи по звукам. Так вот, тапочки Аарона Моисеевича обладают уникальным слухом. Это я вам говорю. И поэтому каждый день мир и его звучание абсолютно новы. И тапочки Аарона Моисеевича зачарованно, как в первый раз, слушали мир: часы мерно тикали, но в этом монотонном тиканье можно было услышать, что через четыре минуты они заскрипят, зашумят цепями и зазвенят в честь десятого часа; с кухни доносилось страшное шкварчание. Это могло означать только одно: тетя Маша опять жарит свои невыносимые на запах котлеты.
- Машенька! Машенька, сколько раз я могу вам говорить: ну не жарьте вы с утра котлеты! Я могу выдержать трамвай под окном, я еще могу пережить вечный ремонт Розенштайнов с 1963 года, но шкварчание ваших котлет хуже пожарной сирены!
- Ой! Простите, Аарон Моисеевич! Я думала, что вы уже ушли, - начала оправдываться тетя Маша, взмахивая руками, как ветряная мельница.
- Куда ушел?
- Как куда? В астрал.
- Какой там астрал? Чего вы мне голову морочите - я перед вами стою? Какой там астрал, когда такая вонища стоит, что нос прячь, - недовольно проворчал, закрывая за собой дверь сортира, Аарон Моисеевич.
Часы, щелкнув стрелками, довольно зазвенели. По квартире начали расходиться волны.
- Вся коммуналка перенеслась в новое время. Десять часов. Теперь все новое, а поэтому даже котлеты тети Маши воняют уже иначе. - отметил про себя Аарон Моисеевич.
Выйдя из сортира, он принюхался. Да, действительно, иначе. Хотя отличие незначительное. Из комнаты, что напротив кухни, вылетел взмыленный Беня.
- Аарон Моисеевич! Аарон Моисеевич! У меня огромная проблема: там в Соноре...
- Беня, я знаю в чем ваша проблема.
- В чем моя проблема?
- Я скажу вам в чем ваша проблема.
- Так чем же моя проблема?
- Послушайте притчу, и вам все станет ясно. Однажды зимой вылетел воробей из гнезда, но замерз и упал на дорогу. Он почувствовал слева холодное дыхание смерти и, поскольку он стремился к безупречности, приготовился к неизбежности. Но мимо прошла корова и насрала на него. Под теплой лепешкой воробей отогрелся и зачирикал от счастья. Он так обрадовался, что растерял всю свою личную силу. И смерть толкнула его в лапы проходившей мимо кошки: она вытащила его из говна и съела. Так вот в генах ваша проблема! И не всякий, кто вас обосрет вам враг, и не каждый, кто из говна вытащит - друг, ну, а если ты уже в дерьме, то будь безупречен: сиди и не чирикай! И зарубите наконец себе на носу: свобода не в Соноре! Сонора-шмонора... И чего вы в нее так вцепились? Если вы считаете, что свобода только в Мексике, то и езжайте туда. А у нас в Одессе Соноры нет. Потемкинская лестница есть. А вот Соноры нет. Вы говорите себе: так если ты такой умный, так и иди на свою свободу. А я свою искать буду. И чего это этот старый хрен, Нагваль обрезанный, мне про свободу рассказывает? Он что, самый умный? Намерение у него безупречное? Или он единственный Нагваль по улице Осиповича? Так я вам скажу. Я не самый умный, у меня небезупречное намерение, и я уж точно не единственный. Безупречный - нет. Человек - да. И это первое, что я вам хочу сказать. Или в Писании не указано, что тот, кто убивает человека, с неизбежностью убивает всю расу? Но не следует ли из этого, что слушающий одного слушает всех. И слушая меня, Аарона Зельбермана, вы слушаете всех Нагвалей. Так что вот вам мысль - идите и думайте ее до седых волос.
Аарон Моисеевич громко хлопнул дверью. Он опустился в глубокое кресло и перепросмотрел разговор.
- И вправду: чего я так раскричался? Может он еще и станет Великим Нагвалем и поведет команду в третье внимание. А почему бы и нет? Или ему нужен сертификат от Ревизионной комиссии Великих Нагвалей? Или, может, он должен окончить краткие курсы Великих Нагвалей за 10 легких занятий?
После длительной чистки Аарон Моисеевич открыл глаза и вышел на балкон подышать свежим воздухом. В воздухе пахло морской солью, ветром, свободой и котолетами тети Маши. Затем он одел новый костюм и тщательно причесался. В комнате не было и признаков зеркала, но зачем оно воину-видящему? Он знал, что этот маскарад никому не нужен, но, тем не менее, его сегодняшний туалет был самым изысканным за последние пятнадцать лет. Даже на Пасху он не сиял, как новая копейка. Он бросил нежный, скользящий, но лишенный привязанности взгляд на комнату, поставил тапочки в угол и вышел.
Аарон Моисеевич спускался по лестнице. В голове у него небыло ни одной мысли. Только иногда зеркальную поверхность безмятежного сознания нарушала едва заметная дрожь.
Весь состав нашей коммуналки собрался на балконе, который кряхтел под нашим весом. Мы беспощадно сверлили вниманием дыры в спине Аарона Моисеевича.
- Нет. Это я вам говорю. Он не вернется к обеду, - сказала тетя Маша. - Он ушел без зонтика.
- Да ну вас. - отмахнулся Беня - Давайте лучше поговорим о чем-нибудь веселом. А вы слышали сколько народу в землетрясении в Греции полягло?